В социальной системе дореволюционной России имелся элемент или, скажем так, объект, который был слишком велик, чтобы историки могли его как-то обойти или не заметить. Тысячами нитей этот объект был связан с экономикой, политикой, культурой нашего отечества. Между тем, исследован он явно недостаточно.

Точное наименование этого объекта – государственное хозяйство Российской империи эпохи капитализма.

Территориальные границы этого объекта совпадают с границами Российской империи (и даже кое-где выходят за ее рубежи). Исследовать это хозяйство можно лишь в таких обширных территориальных рамках, поскольку для всей Империи (кроме Финляндии, Хивы и Бухары) существовал единый государственный бюджет. А разобраться в государственном хозяйстве невозможно без анализа финансовой системы страны. Кстати сказать, из-за больших размеров и сложности этого хозяйства бюджет России начала ХХ века представлял собой не столько государственный бюджет в европейском смысле этого слова, сколько баланс хозяйствующего субъекта, функционирующего капиталиста. Исследование государственных финансов старой России сопряжено поэтому с существенными трудностями. Не случайно после 1917 года была опубликована всего лишь одна монография о нашем дореволюционном бюджете[1]. Итак, территориальные границы интересующего нас объекта предопределяются единством бюджета на всей территории Российской империи.

Этот объект имеет сложную структуру.

Во-первых, в его состав входит собственно казенное хозяйство, управлявшееся правительством, например, казенные заводы или железные дороги. Эти предприятия не столько принадлежали государству, сколько сами были частью государства, что, при желании, можно доказать.

Во-вторых, это всевозможные предприятия, полностью или частично принадлежавшие Госбанку. Эти предприятия функционировали на частноправовых, коммерческих началах, и на основании рыночных критериев могли быть закрыты или проданы частным лицам.

В-третьих, это доходное хозяйство земств и городов. Автору этих строк неоднократно приходилось встречать возражения против включения земской и городской собственности в состав собственности государственной, поскольку она, будто бы, являлась собственностью общественных организаций. Но, если рассуждать строго юридически, земские собрания и городские думы являлись все же не общественными организациями, а частью нашего русского государства, постепенно превращавшегося из феодального в буржуазное. В подтверждение этого можно привести хотя бы тот факт, что законодательство рассматривало гласных земских собраний и городских дум как состоящих на государственной службе чиновников, а муниципальную собственность – как часть общегосударственной собственности, управляемую земствами и городами под надзором Хозяйственного департамента МВД. Таких же взглядов на муниципальную собственность придерживалось и большинство российских юристов[2]. Непонятно даже, как могло столь широко распространиться мнение о негосударственном характере наших земств и городов. Потому ли, что гласные земских собраний и городских дум были выборными представителями местных обществ? Но и любой парламент – это, с одной стороны, продукт деятельности гражданского общества, а с другой – орган государственной власти. Муниципалитет, как и парламент – это представительная власть.

Кстати сказать, и казенная собственность в Своде законов определялась через отрицание – то есть как не принадлежащая никому в отдельности. Мы вправе предположить, что она, таким образом, принадлежала всем вместе, то есть была тоже общественной в известном смысле этого слова. Однако, во избежание путаницы, мы вовсе не будем использовать термин «общественный» применительно ни к казенной, ни к муниципальной собственности, а будем говорить лишь о государственной собственности, вернее, о государственном хозяйстве. Мы можем, конечно, рассуждать об использовании государственной собственности для удовлетворения общественных потребностей, но, однако, саму эту собственность мы здесь общественной не будем называть.

Термин «хозяйство» употребляется здесь тоже с известной целью. Государственной собственностью у нас теоретически могли считаться самые разные объекты, к примеру, камчатские гейзеры. Нас же здесь интересует не госсобственность вообще, но лишь объекты, управляемые органами публичной власти в публичных же целях.

Кроме объектов казенного и муниципального хозяйствования, к интересующему нас экономическому комплексу можно отнести, правда, с большой долей условности, и хозяйство удельного ведомства. Конечно, юридически оно относилось к частной собственности, то есть к собственности императорской фамилии и к личной собственности государя. Однако известные основания для присовокупления удельного хозяйства к государственному конгломерату есть. Эти основания можно усмотреть не только в том, что это хозяйство управлялось чиновниками, числившимися на государственной службе. Важно то, что доходы от этого хозяйства расходовались на представительство главы государства, на субсидии театрам и на содержание культурных учреждений – то есть на такие общественные нужды, удовлетворение которых обычно находится в ведении государственных органов.

Хронологические рамки существования интересующего нас хозяйственного конгломерата совпадают с временными границами недолгой эпохи российского капитализма, принятыми в нашей исторической традиции. Причем термин «капитализм» используется здесь вовсе не случайно. Употребляя его, мы стараемся подчеркнуть, что нас интересует именно опыт функционирования государственного хозяйства в рыночной среде и в условиях действия буржуазного права – то есть в качестве существенного элемента системы российского капитализма.

Наконец, хочется особо отметить, что, говоря о государственном хозяйстве, мы не имеем в виду его отдельных отраслей или предприятий, скажем, лесного хозяйства или винной монополии, а рассматриваем его как целостный объект, находившийся во взаимосвязи с другими элементами нашей социальной системы.

Разобравшись с определением интересующего нас объекта, посмотрим, какая на этот счет существует исследовательская литература.

До 1917 года в нашей стране было издано довольно много литературы, так или иначе затрагивавшей проблемы государственного хозяйствования. Представители различных направлений российской общественной мысли излагали свои соображения по данному вопросу как в журнальных статьях, так и в отдельно изданных книгах. Увы, малые размеры статьи не позволяют сделать даже беглого обзора этого литературного наследия. Заметим только, что из всего этого печатного массива наибольший интерес способны вызвать труды представителей так называемого «либерально-народнического» направления, в частности, работы, принадлежащие перу В.П.Воронцова (В. В.)[3]. Довольно интересной для нас представляется также книга министра государственных имуществ М.Н.Островского о его поездке на Урал[4]. И весьма информативны правительственные брошюры по указанной проблематике, в особенности, изданные в 1912 – 1914 годах.

К сожалению, лишь очень немногие из историков знакомы со всем этим печатным массивом. И никто из них не исследовал всесторонне его содержания. Отражение государственного хозяйства в русской дореволюционной литературе вполне могло бы стать темой самостоятельного научного исследования.

Что же касается советской и постсоветской историографии интересующего нас предмета в узком смысле, то есть литературы о государственном секторе нашей экономики, взятом в целом, то она оставляет желать много лучшего. Вернее сказать, ее объем ничтожно мал.

На заре советской власти продолжал трудиться старый специалист в интересующей нас области М.И.Фридман. Причем если до революции его работы носили преимущественно критический характер (уличал государство в «небрежном хозяйничании» и ратовал за введение подоходного налога), то после 1917 года он сделался весьма объективен и писал, что царское правительство «все-таки было недурным, хотя и прижимистым хозяином»[5]. К сожалению, в дальнейшем творчество М.И.Фридмана по большей части ускользнуло из поля зрения историков и не оказало существенного воздействия на нашу научную мысль.

Зато на нее заметно повлиял профессор П.И.Лященко. В его фундаментальном труде «История народного хозяйства СССР» есть четыре страницы, где ученый вкратце рассказывает о казенном хозяйстве России на рубеже Х1Х и ХХ веков[6]. Хотя масштабы этого хозяйства в рассказе П.И.Лященко оказываются несколько преуменьшенными, из его книги видно, что они были весьма велики. «Это обстоятельство, - писал советский экономист, - придавало хозяйственной деятельности государства важное значение не только в его классовой экономической политике, но и во всем ходе хозяйственного развития страны»[7] . Однако в книге не было указано, в чем именно заключается эта важность, и какие из всего этого могут следовать выводы применительно к экономике, политике, культуре.

Примечательно, что эти страницы из книги П.И.Лященко, сознательно или нет, в перефразированном и еще более сокращенном виде воспроизводились почти во всех советских вузовских учебниках по истории России начала ХХ века. Этим, к сожалению, и ограничивались познания основной массы наших гуманитариев в области истории государственного хозяйства.

В 1975 году вышла в свет монография А.М.Давидовича «Самодержавие в эпоху империализма».

В своей книге этот ученый констатировал, что в начале ХХ века в России функционировало «громадное, широко разветвленное государственно-капиталистическое хозяйство, подобного которому в то время не знало ни одно государство»[8]. Далее он указал, что «в историко-юридической литературе вопросы о государственном капитализме в империалистической России и его роли в экономической основе самодержавия обходятся молчанием. Мало внимания уделяют им и историки СССР. Исключение составляют работы И.Ф.Гиндина по вопросам российского государственного капитализма в домонополистический период, которые содержат ценные наблюдения и относительно его развития в эпоху империализма»[9].

Изложив вкратце историю русского государственного хозяйства, А.М.Давидович писал:

«Кривая доходов от казенных железных дорог, заводов и другого государственного имущества при империализме круто шла вверх. Если в 1904 г. они составляли 570 млн. рублей, то в 1907 г. – 636 млн., а в 1913 г. – свыше 1 млрд. Вместе же с выручкой от казенной винной монополии эти доходы равнялись почти 2 млрд., тогда как все прямые налоги в этом году дали 273 млн. рублей. В книге «Торговая Россия в 1904 году», изданной статистическим бюро департамента торговли и труда США, русское самодержавное государство характеризовалось как «самый крупный землевладелец, самый крупный капиталист, самый крупный строитель железных дорог и самый крупный предприниматель во всем мире». Свой вывод американские наблюдатели убедительно обосновывали тем, что царизм владел и управлял 2/3 всей железнодорожной сети, 7/8 всех телеграфов, 1/3 всей земли и 2/3 лесов страны, а также наиболее ценными рудниками, продукция которых обрабатывалась на казенных же заводах; правительство продавало все спиртные напитки и скупало весь спирт; с помощью центрального Государственного банка оно контролировало финансовое положение страны»[10].

Из монографии А.М.Давидовича следовало, что масштабы нашего казенного хозяйства были даже преуменьшены американцами. Ученый отметил, что «и так называемые «частные» железные дороги были построены главным образом за счет государственных средств и весьма зависели от казны»[11]. Кроме того, в книге указывалось на уникальный для того времени характер российского Государственного банка и упоминались находившиеся в его заведовании фирмы. В завершение своего исследования А.М.Давидович сделал следующий вывод:

«Таким образом, сохранение самодержавия в эпоху империализма экономически детерминировалось наличием… громадного государственно-капиталистического хозяйства»[12].

Конечно, строго говоря, никакого открытия автор этой монографии не сделал. То, что в ней было написано, и раньше как-бы лежало на поверхности и было, в общем-то, известно историкам. А с конечными выводами книги можно было еще и поспорить.

Но Давидович был все-таки первым, кто в советское время смог открыто указать на уникальность нашего государственного хозяйства во всем тогдашнем мире и, стало быть, на принципиальное отличие социально-экономической системы России от социально-экономических систем всех других современных ей стран. Он же первым предположил, что это обстоятельство могло иметь самостоятельное политическое значение. И он же первым указал на удивительную способность нашей исторической науки каким-то образом обходить этот важнейший факт и сосредоточиваться на решении второстепенных вопросов.

После перестройки, конечно же, целый ряд наших историков обнаружил понимание существа проблемы и, так или иначе, затронул ее в своих трудах. Видное место среди этих историков занимает д.и.н. С.Д.Мартынов, автор монографии «Государство и экономика: система Витте»[13]. И все же современные авторы затрагивают проблематику государственного хозяйства несколько поверхностно, вернее, как-бы вскользь. Серьезных научно-исторических исследований на эту тему до сих пор нет.

Но если историография нашего государственного хозяйства в узком смысле этого слова столь ничтожно мала, то, может быть, существует обширная историография этого предмета в широком смысле? Например, в виде историографии отдельных отраслей этого хозяйства? Посмотрим.

Основу богатства всякой страны составляют ее природные ресурсы. В особенности это относится к нашей стране. До революции основная масса природных ресурсов России находилась в собственности государства. Принято считать, что государству тогда принадлежала одна треть земель и две трети лесов. При этом в виду имеются отнюдь не полуостров Таймыр и не неисследованные горные хребты Восточной Сибири, а более трети Европейской части России и две трети только учтенного лесного фонда. Частные владения не занимали и пятой части территории страны.

Однако ни в советское, ни в постсоветское время не появилось ни одной научной работы, посвященной государственному управлению природными ресурсами в старой России. Нет и географического описания этих ресурсов. Правда, у историков-аграрников можно найти сюжеты о том, как с крестьян взымали деньги по казенным оброчным статьям. И, конечно, есть много работ по истории лесного дела. Но государственное лесное хозяйство в качестве самостоятельного объекта исследования ни в одной из них не фигурирует.

В 2002 году под редакцией Н.Г.Редько и Г.И.Редько была издана объемистая «История лесного хозяйства России»[14]. Но увы! Книга написана не историками, а лесоводами, и не отвечает никаким требованиям, предъявляемым к историческому исследованию.

На второе место по важности среди отраслей казенного хозяйства несомненно следует поставить систему Государственного банка. Здесь, к счастью, мы имеем монографию И.Ф.Гиндина «Государственный банк и экономическая политика царского правительства»[15] и другие работы того же автора. Автор названной книги не только исследовал деятельность Госбанка вплоть до 1900 года, но и подвел читателя к выводу, что Россия на полвека обогнала Запад и в деле формирования государственного банка, и в области правового регулирования предпринимательской деятельности, и в сфере обеспечения прозрачности экономической системы. Политика правительства в отношении Госбанка рассматривалась в книге во взаимосвязи с политикой в отношении государственного сектора экономики вообще, с политикой в отношении частного предпринимательства и с политикой в отношении иностранного капитала. Первую в советское время попытку такого комплексного исследования политики русского правительства и социально-экономической системы исторической России в целом предпринял выдающийся историк И.Ф.Гиндин.

К сожалению, работа И.Ф.Гиндина о Госбанке ограничивается второй половиной Х1Х века, когда там еще в основном разбирались со старыми обязательствами. Деятельность Госбанка в начале ХХ века, когда он превратился в серьезный центр накопления капитала, независимый от мировых центров этого процесса, еще ждет своего исследователя.

Особую стратегическую важность для страны представляет ее портовое хозяйство. В России это хозяйство всецело находилось в государственной собственности.

В советской литературе можно найти лишь некоторые отрывочные сведения о портовом хозяйстве в дореволюционной России. Никаких работ, которые отражали бы состав, функционирование и экономику государственного портового хозяйства того времени, нет.

Государственная винная монополия была беспримерной для того времени системой, постановку дела в которой признавали хорошей даже ее противники. После 1917 года об этом не было опубликовано никаких научных работ. Некоторые ученые, правда, с таким суждением не соглашаются, указывая на известную специалистам работу М.И.Фридмана «Винная монополия в России»[16]. Однако эта работа была опубликована в 1916 году и целиком относится к нашей дореволюционной, а не к послереволюционной литературе.

О казенных железных дорогах, на первый взгляд, существует немало литературы. Но на самом деле это не так.

Единственная обобщающая работа о казенном железнодорожном хозяйстве – это монография А.М.Соловьевой «Железнодорожный транспорт России во второй половине Х1Х века»[17]. Книга эта не столь сильная, как, может быть, хотелось бы, а главное, повествование в ней обрывается на том же самом месте, что и в работе И.Ф.Гиндина о Госбанке – в 1900 году. Обобщающей работы о развитии нашего железнодорожного хозяйства в начале ХХ века, когда оно стало приносить в бюджет сотни миллионов рублей чистой прибыли, еще никто не написал.

Удивительно, что исследователями почти не затронута телеграфная и телефонная связь, находившаяся до революции в исключительной собственности государства. А между тем, в начале ХХ века протяженность междугородных телеграфных и телефонных линий во много раз превышала протяженность железнодорожной сети.

Правда, несколько лет назад в Екатеринбурге была издана монография Г.Н.Шапошникова «Времен связующая нить»[18] – книга хорошая и полезная. Однако изложенная в ней история развития электросвязи ограничена территориальными рамками Урала. А главное, авторы этой монографии совсем не затронули в ней финансовой стороны дела.

Казенные заводы, может быть, и не являлись самой важной отраслью нашего государственного хозяйства. Но, однако, ни в одной зарубежной стране не было ни такого количества казенных заводов, ни такого засилья государства в деле производства вооружений.

Вот на этот счет историческая литература есть, и ее, в общем-то, немало. Но!

Во-первых, нет, и, видимо, никогда не будет получено вразумительного ответа на вопрос: а что, собственно, выгадывало в экономическом плане правительство, производя вооружения само, а не закупая их у частных производителей? Этот вопрос, по-видимому, напоминает уравнение со многими неизвестными, решение которого зависит от политических пристрастий исследователя.

Во-вторых, не изучена и даже не выделена в самостоятельный объект исследования работа казенных предприятий на рынок и по частным заказам. А жаль, поскольку именно здесь происходило взаимодействие разнородных экономических укладов и поступали реальные деньги в бюджет.

Да и вся наша литература о казенных заводах представляет собой, в сущности, лишь несколько разрозненных региональных исследований [19]. и несколько теоретических статей [20], авторы которых, в общем-то, и сами признают неисследованность многих затрагиваемых в них вопросов.

Изо всей этой литературы самой большой по объему и самой последней по времени выхода в свет является книга К.Ф.Шацилло «Государство и монополии в военной промышленности России. Конец Х1Х в. – 1914 г.»[21]. Эта книга написана уже во время перестройки и имеет отчетливый публицистический характер, причем сама ее публицистичность указывает на актуальность затрагиваемых в ней проблем.

Несомненной заслугой К.Ф.Шацилло является то, что в его монографии показано отношение тогдашней российской буржуазии (или, вернее, ее самой влиятельной части) к государственному предпринимательству. Книга представляет собой также первую в нашей историографии попытку обобщающего исследования по истории казанных предприятий. Правда, обобщить все эти заводы автору все же не удалось, и получился, скорее, рассказ о четверке ведущих столичных казенных предприятий. В книге приведены любопытные факты из истории казенной промышленности.

Вместе с тем, книга К.Ф.Шацилло содержит целый ряд общетеоретических рассуждений и выводов, с которыми, по большей части, трудно согласиться. Так например, автор монографии обоснованно пишет:

«В странах третьего эшелона – современных странах Третьего мира – роль казенного хозяйства (или государственного сектора) изменяется вновь: к старым причинам его существования прибавляется новая, едва ли не решающая: борьба против транснациональных корпораций и других проявлений империализма, без чего невозможно самостоятельное политическое и экономическое развитие этих стран»[22].

Казалось бы, можно предположить, что и наше государственное хозяйство играло примерно такую же роль, и что в дальнейшем все национально-модернизаторские движения – от партии Гоминьдан до партии БААС – пошли, сознательно или нет, по стопам русских сановников конца Х1Х века. Но нет, в книге К.Ф.Шацилло это наше хозяйство приравнивается к королевским мануфактурам, существовавшим в Европе в ХУ111 веке, а экономическая система России начала ХХ века – к системе меркантилизма, практиковавшейся на Западе за 200 лет до этого. Настойчиво проводится мысль, что у нас, как и в свое время на Западе, вся эта система, в том числе и наличие казенного хозяйства, «выполняла роль костылей, с помощью которых капитализм учился ходить»[23].

К сожалению, при чтении книги ощущается несколько предвзятое отношение автора к предмету своего исследования. Должной академической беспристрастности ему явно недостает.

В последние предреволюционные годы у нас возникла еще и такая отрасль казенного хозяйства, как система государственных элеваторов. В 1992 году в нашей печати появилась пространная статья Ю.Накагавы из Японии, посвященная этому вопросу[24]. Автор статьи всесторонне и добросовестно рассмотрел предмет своего исследования, но, на наш взгляд, несколько поторопился с выводами о рентабельности или нерентабельности казенного элеваторного дела.

Никаких отечественных исследований на эту тему, разумеется, нет.

О государственном коннозаводстве, также как и о казенном типографском хозяйстве и государственном издательском деле, мы тоже не имеем никакой исторической литературы.

Финансовое хозяйство дореволюционной России трудно исследовать не только из-за выраженного предпринимательского характера государства, но и из-за наличия в его собственности объектов, выручка от которых не поступала в бюджет, а расходовалась тут же, в соответствующем ведомстве. Таких объектов было довольно много – начиная с государственной карточной монополии с фабрикой под Шлиссельбургом и кончая картографическим магазином Генерального штаба на Невском проспекте. Никаких серьезных научных исследований ни одного из таких объектов нет.

В начале этой статьи уже говорилось, что земскую и городскую собственность в России можно рассматривать как разновидность государственной собственности. Эта собственность была у нас чрезвычайно велика: в ведении земств и городов находились обширные земли, им принадлежали объекты коммунального хозяйства (половина городских электростанций, большая часть трамвайных линий, почти все водопроводы, все неправительственные телефонные станции), множество разнообразнейших доходных заведений (типографии, склады, городские общественные банки, бани, чайные и многое другое) и даже крупные промышленные предприятия – например, сернокислотный и суперфосфатный завод Пермского губернского земства под Пермью. Во всей советской и постсоветской исторической литературе ничего не говорится не только о принципах и методах управления этими объектами, но даже и о составе земского и городского имущества. Автор единственной имеющейся у нас книги о российском земстве в целом, В.Ф.Абрамов[25], лишь вскользь касается этого вопроса. Некоторое представление о земской и городской собственности в России можно получить лишь из известной монографии А.Л.Вайнштейна[26]. Речь здесь не идет о том, что можно слепо и во всем доверять Вайнштейну. Слепо доверять нельзя никому, даже автору этих строк, который хотел сказать только, что никаких данных о земской и городской собственности в нашей литературе нет, и что лишь основываясь на данных, приведенных в книге А.Л.Вайнштейна, можно составить хоть какой-то приблизительный обзор этой собственности.

Удельное хозяйство Романовых в интересующий нас период тоже никак не затронуто пером исследователя. По этому поводу историки не раз выражали свое несогласие с автором этих строк, говоря, что исторические исследования уделов и кабинета у нас все-таки есть. На самом же деле, однако, все существующие работы об удельном хозяйстве относятся либо к дореформенному времени, либо к эпохе Великих реформ. Что же касается удельного хозяйства начала ХХ века – интереснейшего многоотраслевого хозяйства, тесно связанного с нашей государственностью – то у него никакой историографии нет, так, как если бы эта тема была засекречена. И только лишь в Крыму имеется определенная историческая литература о заводе «Массандра».

Итак, историография государственного хозяйства России начала ХХ века в целом ничтожна, а историография отдельных его отраслей либо отсутствует, либо имеет фрагментарный характер. Объем литературы по этому вопросу крайне мал, он не соответствует масштабам и значимости интересующего нас явления. В результате без ответа остается целый ряд вопросов: о составе имущества государственного хозяйства, о принципах и методах управления этим хозяйством, о процессе ценно- и тарифообразования (за исключением известной брошюры С.Ю.Витте о железнодорожных тарифах)[27], о доходности различных объектов и видов деятельности, о технической оснащенности госсектора и его доле в ВВП (товаров и услуг), о его доле в общем числе работающих, об инвестициях в сектор в абсолютных размерах и в сравнении с инвестициями в другие сектора, о тенденциях в развитии сектора, о его собственных противоречиях и противоречиях с другими формами собственности, о влиянии государственных инвестиций и другой экономической деятельности государства на состояние народного хозяйства в целом.

Таким образом, в нашем историческом знании имеются существенные пробелы, которые, на взгляд автора этих строк, всего обширнее там, где более всего вероятно обнаружение интересных фактов принципиального значения. Вследствие такого положения в исторической науке картина развития нашей страны в конце Х1Х – начале ХХ века выглядит несколько неясной. И прежде всего неясно: каким образом факт наличия в стране колоссального государственного хозяйства повлиял на экономическое, политическое и социальное развитие нашей страны. Не существует вразумительного ответа также и на вопросы: как развитие государственного хозяйства в России на рубеже веков воздействовало на социальную структуру этой страны, социальную психологию ее населения, на господствовавшую в ней социальную логику и, наконец, на глобальный процесс накопления капитала.

На все эти вопросы нашей исторической науке еще предстоит дать ответ.

По этой теме читайте также:

Примечания